Статья в Новой Газете «Когда контакты искрят»

29.03.2010
Катя Васенина

Знаю, что этот текст породит больше вопросов, чем даст ответов, но вся контактная импровизация стоит на этом, а танец, балет, современная хореография стоят на контактной импровизации. Танцы дикарей у костра, оформленные в ритуал, — что это, как не закрепленная импровизация? Из ритуалов потом выходили русские хороводы, контрдансы европейских деревень, придворные бранли и полонезы, академический балет, восставший против него модерн, постмодерн, современная хореография, уличный хип-хоп и крампинг (cramp (англ.) — судорога) клипов Мадонны.

Как форму танца контактную импровизацию в 1970-х годах закрепил и повесил на нее значок копирайта американец Стив Пэкстон. Он писал: «Танец стремится к тому, чтобы люди стали инструментом хореографии. Хореография предполагает, что эти инструменты будут вести себя одинаково на каждом выступлении. Импровизация предполагает, что один и тот же инструмент будет вести себя каждый раз по-разному».

Интерес к контактной импровизации (КИ) в последние десятилетия ощутимо вырос — проходят десятки фестивалей. Во второй раз фестиваль КИ и в Москве (8 — 16 июля, Петрово-Дальнее, www.contactfestival.ru). В 80-е годы объяснение популярности КИ звучало так: в различных странах сменились правительства, произошел переход от режимов, стремившихся контролировать население и навязывавших ему свою хореографическую действующую силу, к режимам, ожидающим от населения участия в создании хореографии жизни (импровизационная действующая сила). Нужны были примеры, КИ их дала. Сегодня КИ занимаются люди, понимающие важность подсознания в сознании общества. Работа с подсознанием человека в процессе танца меняет его энергию, приобретается иммунитет от медийного гипноза.

Контактная импровизация — свободный танец, основанный на вдохновении и сиюминутном настроении, этакий «вдруг-танец», рожденный из импульса и умения вслушаться в импульс партнера. Пересечение театра и танца, художественный спорт. Здесь действуют законы акробатики, необычных поддержек. Женщина, легко поднимающая мужчину не силой мышц, а на инерции движения партнера — живой символ КИ, в нем и отголоски феминизма, и победа интеллекта над гравитацией.

Стив Пэкстон и его ученица Кэролайн Уотерс работали со слепыми, и это была действительно контактная импровизация. Но оба говорили: КИ занимается танцем, терапия не цель, она случается, если человек осознает свой танец. Люди протанцовывают свои внутренние «картины» — так лечили и лечат больных «военным синдромом». Так освобождаются «практически здоровые» горожане от непроговоренного. Всё вместе позволяет оценить КИ как социальное явление, по всей видимости, значимое.

В моей голове засел такой образ контактного импровизатора: на большой дискотеке девушка колбасится в наушниках под свою музыку, и танец у нее свой. Каждому, кто подошел, она протягивает проводок и предлагает присоединиться. Сегодня в роли такой девушки — Анджела ДОНИЙ, контактный педагог, организатор Московского фестиваля контактной импровизации и перформанса.

— Что особенного дает контактная импровизация человеку, выбирающему в поисковике спорт для поправки здоровья? В йогу большинство сначала приходит из-за скрюченных за компьютером спин, к философии уже потом подбираются. А у контактников как?

— В контактную импровизацию (КИ) люди приходят благодаря сарафанному радио. На моих первых уроках было шесть человек. Эти люди приводили других.

Получая заряд радости в контакте, становясь более открытыми, контактник вправе сказать: «Я немножко знаю свое тело, я теперь понимаю, что оно имеет в виду, когда болит. Это мое тело, оно такое. Я его люблю». Мало кто может так сказать. В КИ люди постоянно находятся в обучающем или творческом процессе общения, и тело здесь — их инструмент. Душа человека тянется жить в отношениях — и жить по-настоящему. Импровизация не получается, если ты врешь, и не надо быть каким-то специальным, правильным, можно просто быть собой.

— В чем отличие КИ от других физических и духовных практик?

— Она опирается не на жесткие танцевальные структуры, а на физические принципы. Эта техника изменяется так быстро, как ребенок учится говорить. Когда телесный словарь набран, развитие зависит от желания личности дальше расти.

Продвинутый уровень — иногда это только годы занятий. Но танец может получиться у тех, кто пришел в первый раз. В самом танце нет продвинутости и отсталости. Продвинутый уровень — это пластичность, повышенная вписываемость в социум, высокая степень внимательности и концентрации, смелость, открытость. В танце происходит чудо — начинающий и продвинутый равны. Еще парадокс: танец стареет вместе с продвинутостью. Поэтому опытные контактники иногда с удовольствием выбирают начинающих, чтобы вернуться к первозданности, искренности первых чувств, как в любви.
Тактильные ощущения в КИ разнообразны до бесконечности — такая палитра невозможна в привычной жизни. Тысяча вкусов, полученных через кожу. «Нельзя быть ближе, чем кожа. Есть что-то больше, и это так просто» — пел БГ еще на альбоме «Радио Африка», и в КИ это «что-то больше» скользит в воздухе, на некое счастливое время осеняя каждого участника джема. А синхронизация, вслушивание, следование партнеру дает единство ощущений.

— Получается, что КИ больше развивает приватную сферу общения, расширяет и расцвечивает ее. А мы помним, что контактные перформансы 50 — 60-х носили ярко выраженный социально-политический характер.

— Хотя КИ и вышла из социального фона, как отдельная форма танца она родилась в 70-х в Америке, в первую очередь в перформансах Стива Пэкстона, и не претендует на социальную окраску танца. Только на личностную, сущностную. Это принципиально.

— Кто преподает на фестивале?

— Будет 17 мастеров-преподавателей. Их можно будет увидеть 15 июля на завершающем фестиваль перформансе в театре Стаса Намина. Участвуют люди из 20 городов России, и это предполагает, что география КИ расширяется. Фестиваль КИ, собирающий танцоров в одном городе, меняет пластику пространства, его вибрацию — за счет сгущенной энергии танцующих людей.

— Я вижу иногда неумные тела, которые своим неаккуратным жестом вносят в пространство дисгармонию. Меня волнует проблема жестового кода людей, она политическая, если хочешь. Я либо следую действующей хореографической силе государства, которая задает мне жестовый костюм и я радостно в него облачаюсь, или я самостоятельно вырабатываю свой жестовый код. Как воспитать опрятный и самостоятельный жест?

— Люди приходят на занятия с телевизорами в голове, а уходят без. Они проявляют смелость быть собой, быть настоящими, и для них это уже не подвиг. Социум использует тело в каких-то своих производственных, идеологических, иных целях. В контакте этого нет.

Каждый, человек выходит на сцену жизни, и он артист. Если человек не забывает об этом, он познает себя. Для меня импровизатор не обязательно человек, каждый день танцующий КИ. Внутренняя продвинутость, гибкость принятия решений, свобода движений по своей судьбе, по жизни уже являются танцем.

— Что тебе дает мотивацию продолжать учить контакту?

— Я уже много лет не учу, я делюсь КИ. Когда делюсь танцем, абсолютно реализуюсь.

— На джемах часто возникает атмосфера счастья, схожая с атмосферой настоящего карнавала — полета, лукавства, чувства всемогущества и вседозволенности. Куда она потом девается?

— Я много над этим думала. Собравшиеся люди разворачивают и качественно меняют пространство. А наутро день совсем другой, и я другая. Есть отголосок — тело ощущает себя свободнее, мысли легче, но вчерашний день прошел. Они красивые, эти вечера, — они уходят, их больше нет. Хорошо бы отпускать их. Они были. Будут другие, что будет — то будет. Остается любовь.

Рифмы танца

Я отпустила руки — они полетели обнимать деревья
Я отпустила ноги — они преклонили колени перед Богом
Я освободила глаза — они перестали искать место для жизни
Я дала своему рту свободу; и он замолчал в тихом удивлении и тишине
Я стала сердцем и теперь не могу остановиться…

Анджела Доний